Вечер, посвященный памяти Евгения Евтушенко прошел в минувшую пятницу в литературном клубе «Надежда» в центральной городской библиотеке. Как оказалось, каждому  было что сказать о творчестве поэта, без преувеличения  мирового масштаба, последнего из российской плеяды   «шестидесятников».

Елена Иванова покорена поэзией Евтушенко со студенческих лет — ее дипломная работа  была посвящена творчеству знаменитого поэта, а совсем недавно, в 2015 году, ей посчастливилось побывать в Санкт-Петербурге на творческом вечере Евгения Евтушенко. «Это просто подарок судьбы,- говорит Елена Васильевна.  Посещали творческие вечера Евгения Евтушенко и   Альфинур Гильмутдинова, и Федор Кощеев в свои годы учебы в Казани. Множество стихов Евтушенко читает наизусть Наталья Белогорцева. И первым, конечно, прозвучало стихотворение « Вятские Поляны» , которое Евтушенко написал, проезжая на поезде мимо Вятских Полян. Очевидно, наши места чем-то очаровали поэта, благодаря чему Вятские Поляны  воспеты  его стихом.

Украшением встречи были стихи поэта в авторском исполнении, которые мы можем слушать благодаря современным техническим возможностям библиотеки и Интернету.

С книжной выставки с жизнеутверждающим названием «…если будет Россия, значит, буду и я»,  можно было взять томики стихов и прочитать свои любимые…

«Серёжка ольховая» (полная версия!)  

Уронит ли ветер в ладони сережку ольховую,
Начнет ли кукушка сквозь крик поездов куковать,
Задумаюсь вновь, и, как нанятый, жизнь истолковываю
И вновь прихожу к невозможности истолковать.

Себя низвести до пылиночки в звездной туманности,
Конечно, старо, но поддельных величий умней,
И нет униженья в осознанной собственной малости —
Величие жизни печально осознанно в ней.

Сережка ольховая, легкая, будто пуховая,
Но сдунешь ее — все окажется в мире не так,
А, видимо, жизнь не такая уж вещь пустяковая,
Когда в ней ничто не похоже на просто пустяк.

Сережка ольховая выше любого пророчества.
Тот станет другим, кто тихонько ее разломил.
Пусть нам не дано изменить все немедля, как хочется,-
Когда изменяемся мы, изменяется мир.

И мы переходим в какое-то новое качество
И вдаль отплываем к неведомой новой земле,
И не замечаем, что начали странно покачиваться
На новой воде и совсем на другом корабле.

Когда возникает беззвездное чувство отчаленности
От тех берегов, где рассветы с надеждой встречал,
Мой милый товарищ, ей-богу, не надо отчаиваться —
Поверь в неизвестный, пугающе черный причал.

Не страшно вблизи то, что часто пугает нас издали.
Там тоже глаза, голоса, огоньки сигарет.
Немножко обвыкнешь, и скрип этой призрачной пристани
Расскажет тебе, что единственной пристани нет.

Яснеет душа, переменами неозлобимая.
Друзей, не понявших и даже предавших,- прости.
Прости и пойми, если даже разлюбит любимая,
Сережкой ольховой с ладони ее отпусти.

И пристани новой не верь, если станет прилипчивой.
Призванье твое — беспричальная дальняя даль.
С шурупов сорвись, если станешь привычно привинченный,
И снова отчаль и плыви по другую печаль.

Пускай говорят: «Ну когда он и впрямь образумится!»
А ты не волнуйся — всех сразу нельзя ублажить.
Презренный резон: «Все уляжется, все образуется…»
Когда образуется все — то и незачем жить.

И необъяснимое — это совсем не бессмыслица.
Все переоценки нимало смущать не должны,-
Ведь жизни цена не понизится и не повысится —
Она неизменна тому, чему нету цены.

С чего это я? Да с того, что одна бестолковая
Кукушка-болтушка мне долгую жизнь ворожит.
С чего это я? Да с того, что сережка ольховая
Лежит на ладони и, словно живая, дрожит…

1975 © Евгений Евтушенко